Книга Самый лучший комсомолец. Том шестой [СИ] - Павел Смолин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, смотри! — отвлек я Вилочку от гимнастики под новую, концептуально украденную у стратегического противника, фитнес-передачу.
Поправив хаератник и майку — белые трусики поправлять нужды нет, сидят идеально! — девушка подошла ко мне.
На улице выбравшаяся из гастронома дородная дама в шубе и с пакетом продуктов в руках пыталась забраться на заднее сиденье «Москвича».
— А, Глафира Никитишна, — узнала жену нашего начальника охраны дяди Феди Виталина. — Без шубы бы влезла.
В голову дамы пришла та же идея, она сняла культовый женский атрибут этих лет и спокойно уселась — не настолько велики изначальные параметры.
— Хочешь шубу? — предложил я девушке. — А то у нас тут почти все в них ходят, может и тебе надо?
Настоящая эпидемия: в связи с «особо особой» категорией снабжения и не менее особыми зарплатами девяносто процентов взрослых дам с наступлением холодов дружно облачились в меха. А у нас еще и социалистическая рассрочка на год без процентов на дорогие товары народного потребления существует! Но с лимитом и пониманием — мы тут не в кабалу загоняем, а дарим радость и бытовое счастье, не больше тридцати процентов зарплаты на ежемесячный платеж. Можно было бы и покруче сделать, все равно же больше средней по стране остается, а у тебя при этом сразу телевизор, стиральная машинка марки «малютка», шуба, сапожки, дубленка на муже, деточки вообще как куколки ходят и вообще жизнь удалась.
— Тяжелая, — отмахнулась Виталина. — Двигаться не удобно.
— И в дверной проем боком заходить приходится, — кивнул я. — Нынешние пуховики тоже неудобные, нужно мастерить спортивный вариант.
Вот и нашелся досуг! Сняв трубку телефона, набрал домашний номер.
— Судоплатовы, — ответила мне трубка бабушкиным голосом.
— Бабушка Эмма, это я.
— «Бабушка Эмма» — это я! — хихикнула она.
Научил на свою голову.
— Как у вас дела? Все хорошо? — спросил я.
— Все просто замечательно, — заверила она. — Тебе маму?
— Маму, — подтвердил я.
Трубка по ту сторону стукнулась о поверхность, а по эту Виталина сделала потише и вернулась к гимнастике.
— Махи ногами! — объявил ведущий и вместе с танцорами начал эти махи совершать. — Энергичнее, товарищи женщины — для себя стараетесь!
Хоть что-то у нас не ради Родины, хех.
— Привет! — подошла к телефону мама. — Вчера же звонил, случилось чего?
— Обидно, — оценил я.
— Ну прости! — хихикнула она. — Привыкла просто, что ты как часы через день звонишь.
Потому что мамин душевный покой надо беречь.
— А у нас тут Черненко дачу строить собрался, — поделилась она свежими новостями.
— Привалило престижу, — хохотнул я. — А я тут тебе работы хочу подкинуть — пуховик спортивный.
— Спортивный? — задумалась она.
— Спортивный! — подтвердил я. — Сейчас нарисую что смогу, и самолетом тебе отправлю, ладно?
— Ладно! — легко согласилась она и строго одернула кого-то «за кадром». — А ну-ка не ешь козюлю!
И положила трубку.
Аленку воспитывает — братья козявки есть еще не умеют. Взяв бумажку и карандаши, нарисовал все пуховики, которые видел в прошлой жизни. Получилась целая бандероль! Чтобы мама не запуталась, распределил модели по пятилеткам — не вываливать же все сразу! Что-то, понятное дело, сопрут на волне хайпа к новинке, но тут уж ничего не поделаешь.
Сходив в соседнюю квартиру, напряг дядю Диму доставкой до Хабаровского аэропорта и вернулся аккурат к окончанию передачи. Пока Виталина ходила в душ, я допечатал последнюю главу «Нейроманта» и порадовал переодевшуюся в корейский шелковый халатик девушку новостью:
— Закончено! Теперь давай сочинять хитрый пропагандистский план.
— Не убирай, я потом почитаю, — прервала Виталина процедуру отправки рукописи в ящик стола.
Я освободил ей место и переместился на диван, подложив под голову подушку-Чебурашку местного производства:
— Мистера Смита уволят так, что жизнь его, по сути, закончена — будет где-нибудь в мелкой конторке бумажки перекладывать. Такое положение дел его, очевидно, не порадует, и тут-то мы и придем к нему с предложением: стать автором бестселлера.
— Кажется, понимаю! — хохотнув, кивнула Виталина. — «Как я ездил в СССР с Джоном Ленноном»?
— Шаришь! — обрадовался я. — Начнем с биографии, по папочке: «Я родился в семье скромного банковского работника…».
Сочинять при наличии супермозга несложно — после короткой биографической справки о становлении личности на фоне войны перешел к сути, надергав клюквы из будущего и напихав выдуманных сцен — Леннон может и в суд подать, но мы-то причем? Это все мистер Смит! Напечатаем где-нибудь в мелкой газетенке извинения и опровержение. Кто-то даже его прочитает, но большинству будет плевать. Книжка получилась интересной, и, по моему мнению, способной вызвать туристический энтузиазм у каждого, кто ее прочитает. А главное — маленького формата, рассчитанная на продажу в газетных киосках и на вокзалах.
— Перебор с эротикой, — прокомментировала Виталина.
— Две никчемно короткие сценки без, так сказать, проникновений из-за нежелания жениться — это, по-твоему, «перебор»? — расстроился я.
Совсем без конечно же отсутствующего в СССР секса нельзя, но и выставлять соотечественниц легкомысленными и легкодоступными рука не поднялась — они же не такие!
— Я бы оставила одну — второй раз то же самое читать не интересно, — пояснила она.
— Дает статистику, — вступился за вторую сценку я. — Создает впечатление, что у нас тут все дамы очень целомудренные.
— Нудно, — отмахнулась Виталина.
— Давай менять, — вздохнув, смирился я. — Например…
— Эта сценка лучше! — одобрила девушка, убирая рукопись в бандероль.
— Дядя Дима расстроится, когда вернется, — хохотнул я на конверт.
Тоже самолетом отправлять, придется ему снова в Хабаровск и обратно ездить.
— По почте нельзя — секретно, — пожала плечами Виталина.
— «Все написанное Ткачевым подлежит защите ценой жизни всей группы сопровождения, а потом — ценой жизни поднятых по тревоге военно-милицейско-КГБшных чинов», — кивнув, вольно процитировал я постановление за подписью товарища Цвигуна. — Помню. Устала?
— Не-а!
— Теперь нам нужна хорошая, но беззубая книжка, пригодная как для внутреннего, так и для внешнего рынка, — заявил я. — Давай про космический лифт и влияние мракобесия на прогресс. Иллюстрировать позовем товарища Леонова, ему будет приятно. Может и еще одну награду отхватим! Название — «Фонтаны рая».
Прерваться пришлось уже через два с половиной часа — нужно лечь пораньше, потому что с утра нужно встречать следующего зарубежного гостя — негра Фанки Фанка.
Глава 17
— Ну конечно я не ждал, что с Фанки Фанком приедет американский посол! — ответил я на вопрос Виталины, когда мы пили кофе в терминале аэропорта в ожидании немного задержавшегося из-за ветра самолета. — Даже будь он звездой уровня Леннона, ничего бы не изменилось — он же черный! Нигер! Не совсем человек, а что-то вроде потешной говорящей обезьяны. Да американцам кое-куда в пятидесятых войска вводить приходилось, заставлять местные власти подчиняться отмене законов о расовой сегрегации. И до сих пор не везде все гладко — «Уайтс онли» места все еще существуют. Целый важный господин посол в сопровождение негритянскому артисту из гетто? Не в этой вселенной!
— Американцы — страшные нацисты, — согласно кивнула Вилочка.
— И нам это очень на руку, — продолжил я. — Черные еще много десятилетий будут устраивать массовые беспорядки, белая молодежь — им сочувствовать, и в какой-то момент дойдет до публичных извинений на коленях высшими американскими чинами за годы угнетения негров.
— Я бы на такое посмотрела, — развеселилась девушка.
— Авось доживем, — проявил я осторожный оптимизм.
Двери выхода с летного поля открылись, и в терминал потянулись прилетевшие из Москвы граждане. Вот они, дорогие гости — на фоне белых лиц соотечественников две черные, полные смеси любопытства и страха — пропаганду никто не отменял, вдруг мы тут совсем дикие? — рожи смотрятся очень контрастно. Второй — это менеджер и лучший друг «звезды», негры редко в одиночку куда-то ходят, это у них классово близкая нам любовь к коллективизму. Одеты, ясное дело, в шубы и шанки-ушанки — это и понт, и замерзнуть не получится. У артиста из-под шапки торчат дрэды, а у его товарища ничего не торчит. Потом на прическу посмотрим — интересно же!
Дядя Семен поднял над головой табличку «Фанки Фанк», и негры, обрадовавшись ориентиру, направились к нам в сопровождении белого, знакомого мне мужика из нашего МИДа.
— Добро пожаловать в СССР, — первым протянул я руку.
— Щит [ дерьмо], хоуми [ нейтрально-вежливое жаргонное обращение]! — не подкачал Фанки Фанк. — Ваша страна — чертовски огромная! У меня все ноги затекли! Это мой кореш Тайрон.
Поздоровались с Тайроном, и МИДовец, который весь вчерашний день водил негров по Москве, показывая красоты СССР, а потому сильно устал, решил откланяться:
— Вверяю
